1. Туапсе
  2. Майкоп
  3. Усть-Лабинск
  4. Приморско-Ахтарск
  5. Тихорецк

  1. Загрузить фото
  2. Архитектура Екатеринодара
  3. Архитектура Краснодара
  4. Фотопрогулка
  5. События
  6. Выпускной альбом
  7. Организации
  8. Уч. заведения
  9. Горожане
  10. Письма
  11. Адресная книга
  12. Хобби
  13. Статьи
  14. Документы
  15. Видео
  16. Карты
  17. Форум
  18. Гостевая книга
  19. Благодарности
  20. О нас

  1. Дружите с нами:
  2.    
2024.03.22

Назар Ретов:  «ОЧЕРКИ ИСТОРИИ КУБАНСКОГО ОБЛАСТНОГО ЖАНДАРМСКОГО УПРАВЛЕНИЯ, Часть II. Полковник Ф.А. Черкасов (1888 – 1892)»

ОЧЕРКИ ИСТОРИИ КУБАНСКОГО ОБЛАСТНОГО ЖАНДАРМСКОГО УПРАВЛЕНИЯ,

Часть II. Полковник Ф.А. Черкасов (1888 – 1892)


     13 декабря 1888 г. приказом по Отдельному Корпусу жандармов  № 106  «исправляющим должность начальника Кубанского Областного Жандармского Управления» был назначен подполковник Черкасов Федор Александрович, бывший начальник жандармского управления Ловичского, Сорачевского и Скерневицкого уездов. 9 апреля 1889 г. он был произведен в полковники с утверждением в занимаемой должности. Фундамент, заложенный  предшественником Ф.А. Черкасова, – А.А. Самойловым, – был настолько прочен, что не возникало необходимости кардинально изменять что-либо. С другой стороны, ротация кадров продолжалась: перемещения по службе среди личного состава КОЖУ следовали одно за другим, иногда совершенно неоправданные. Так, например, в марте 1889 г. адъютант Управления поручик Светухин приказом по Корпусу жандармов был переведен на ту же должность в Пензенское губернское жандармское управление (ГЖУ); в ноябре 1890 г. помощник начальника КОЖУ в Черноморском округе ротмистр Соколовский был назначен помощником начальника Саратовского ГЖУ в Царицынском и Камышинском уездах; в июне 1891 г. помощником начальника КОЖУ в г. Ейчке был назначен адъютант Астраханского ГЖУ штабс-ротмистр Соколов и т.д. На практике такие перестановки эффекта не давали: только жандармский офицер начинал вникать в суть дела на подведомственной ему территории, как его переводили в другой регион. Для чего это нужно было делать, ума не приложу. Может, такая своеобразная борьба с могущей быть коррупцией и «оборотнями в погонах»? Чтобы жандарм не прирастал к местной «оппозиции»? Не сливал секретную информацию? Как бы то ни было, действия центрального жандармского ведомства в кадровой сфере логикой и, соответственно, результативностью не отличались.
     Между тем, новый начальник жандармского управлений Кубани Ф.А. Черкасов уделил особое внимание ведению служебной документации и режиму секретности. Так, приказом по КОЖУ № 1 от 1 января 1890 г. им была объявлена благодарность «за усердие и полезную службу» адъютанту Управления поручику Добродееву и переводчику Меджиду Готагу, «как приведших в надлежащую исправность Алфавит и дела лиц, состоящих под негласным надзором полиции, и разные другие, не достающие в канцелярии формальности». В марте того же года Ф.А. Черкасов предписывает помощникам начальника Управления «всю секретную переписку содержать в строжайшей тайне и если трудно изыскать в городе такую квартиру, в которой бы имелась совершенно отдельная комната под канцелярию, которая-бы по окончании занятий запиралась, то, по меньшей мере, иметь в кабинетах шкафы, где-бы хранились все секретные дела, причем ключ всегда иметь при себе, дабы во время отсутствия офицера никто-бы не мог интересоваться секретной перепиской», в виду того, что «все секретные дела лежат тут же на письменном столе, доступ же в означенную комнату свободен для всякого».
      Что касается служебной деятельности, то хорошо отлаженный А.А. Самойловым механизм КОЖУ и при Ф.А. Черкасове функционировал без перебоев. Так, в 1889 г. Управление закончило производством 41 дознание по уголовным делам или 3,8% от общего количества дознаний, оконченных в России (всего – 1070 дел). Среди них – 40 дознаний по статьям 246–248 Уложения о наказаниях и дело «по обвинению отставного офицера Александра Васильева Литвинова в хранении 2-х томов революционного издания «Вперед» и стихотворения преступного содержания».
     В 1890 г. общее количество дознаний, оконченных в России, снизилось до 1043. Соответственно и в КОЖУ было окончено только 33 дознания (3,2%), из них – 27 по статьям 246–248 Уложения и 6 – по другим государственным преступлениям, в том числе «три расследования по сомнению в политической благонадежности:

     1). Помощника Бухгалтера Екатеринодарского Отделения Государственного банка Алексея Строкина и вольноопределяющегося Екатеринодарского конного полка Модеста Коссовича,

     2). Велико-Луцкого мещанина Карла Антонова Сиповича, 40 лет и 3). по выяснению личности некоего Изота Стретенского на неблагонадежность которого было сделано заявление, и – одно дознание по самообвинению Пермского мещанина Ивана Семенова Кузнецова, 21 года, в принадлежности к преступному сообществу».
     И, наконец, в 1891 г. из 1015 дознаний, оконченных в России, КОЖУ закончило производством 29, что составило 2,7%. Из числа оконченных – 28 дознаний о преступлениях, предусмотренных статьями 246–248 Уложения о наказаниях и 1 дознание «об эфенди аула Казанукай, Казбеч Понеж, по обвинению в преступных суждениях пред прихожанами в мечети о правах Верховной Власти». Нехитрая арифметика показывает, что налицо была тенденция к уменьшению числа дознаний как в целом по Российской империи, так и в КОЖУ. Причем говорить о том, что жандармские власти скрывали и утаивали государственные преступления, не приходится. Таких понятий ранее просто не было! Напомним, что это были годы расцвета царствования Александра III Миротворца. Как писал поэт А.Н. Майков:


«В том царская его заслуга пред Россией,
Что, Царь, он верил сам в устои вековые…»


     Поэт оказался прав: в правление Александра III престиж России в мире поднялся на недосягаемую прежде высоту, а в самом государстве воцарились покой и порядок. Самой главной заслугой императора перед Отечеством являлось то, что за все годы его царствования (1881 – 1894) Россия не вела военных действий. Александр III был единственным правителем нашего государства, начиная с IX в., при котором не было ни одной войны. Кому-то этот факт может показаться не достаточно существенным. Однако, тот, кто на своем опыте знает, что такое война, пусть даже самая справедливая и освободительная, с этим согласится. Мир – счастье любого государства, любого человека, независимо от его убеждений. И император, давший России этот мир, за что и получил свое прозвание «Миротворец», заслуживает самой светлой памяти у потомков…
      Вернемся, однако, к нашим жандармам. Несмотря на снижение уровня государственных преступлений и благоприятной оперативной обстановки, именно при Ф.А. Черкасове впервые стали иметь место факты нарушения унтер-офицерами служебных обязанностей. Так, в ночь на 29 мая 1889 г., как следует из приказа № 68 по КОЖУ, «в г. Майкопе был заключен под арест при полицейской части один крестьянин, который в ту же ночь умер. На другой день толпа народа, человек в 500, узнав об этом и предполагая, что крестьянин этот умер от побоев, стала буйствовать и нанесла тяжкие побои приставу 2-й части г. Майкопа; для прекращения беспорядков были вызваны квартирующие там войска». Старший унтер-офицер Майкопского пункта Игнатий Мироненко не принял никаких мер по пресечению массовых беспорядков и, в нарушение циркуляра штаба Отдельного  Корпуса жандармов № 31 от 8 декабря 1887 г. «О происшествиях чрезвычайных или имеющих особо важное значение», своевременно не доложил о случившемся по телеграфу начальнику Управления, а направил рапорт почтой, который был получен Ф.А. Черкасовым только 3 июня, в связи с чем о происшествии не было сообщено командиру Корпуса жандармов. В мае 1890 г. тот же унтер-офицер И. Мироненко был уволен «по неодобрительному поведению» в соответствии с § 55 Положения о Корпусе жандармов от 9 сентября 1867 г. с пенсионом 12 рублей в год за то, что «получив с почты присланные из Харьковской губернии на его имя деньги 15 рублей для передачи вдове Марине Киенковой, таковые ей не отдал, а удержал в свою пользу будто-бы за понесенные им издержки при похоронах ее мужа. Об этом даже не сказал Киенковой, но уведомил проживающих в Харьковской губернии родственников Киенковой от ее имени и благодарил за присланные деньги, о чем Киенкова узнала по прошествии лишь года, когда в Харьковскую губернию из г. Майкопа выехал ее родственник, привезший ей и посланные Мироненко  письма».
     Имели место и чисто уголовные преступления, совершенные чинами КОЖУ. Так, в апреле 1892 г. унтер-офицер Вельяминовского (Туапсинского) пункта Дорофей Лимаренко за вымогательство денег в размере 25 рублей у жителя селения Калиновское Сочинского участка Черноморского округа Константина Апостолова за «будто-бы... беспатентную продажу водки», был предан Кавказскому военно-окружному суду. Как следует из приказа по КОЖУ № 46 от 24 апреля 1892 г., «унтер-офицер Лимаренко, вымогая деньги у поселянина Апостолова, для большего значения своего преступного действия, дозволил себе поносить Начальство свое, выразившись ”деньги я должен отослать своему Начальнику„». За такую «подставу» Лимаренко тем же приказом был исключен из числа унтер-офицеров Управления. Удивительно, но из приказа по КОЖУ № 13 от 17 февраля 1893 г. следует, что «Дорофей Лимаренко временным Военным судом в гор. Екатеринодаре по суду оправдан». Мало того, он дослужился до «высшего оклада 300 рублей в год» и был уволен в отставку «за окончанием срока службы» аж 1 апреля 1905 г., но уже 2 мая того же года вновь зачислен на сверхсрочную службу унтер-офицером Новороссийского пункта. Такой вот непотопляемый жандарм был в кубанской жандармерии…
     Были и другие нерадивые чины. Так, унтер-офицер Павел Рябой, «по неодобрительному поведению оказался не соответствующим условиям службы в Отдельном Корпусе жандармов» и в декабре 1889 г. был уволен в запас армии.
     Впрочем, гораздо больше было позитивных моментов в жизни местных чинов жандармерии в годы руководства Управлением Ф.А. Черкасовым:
     Приказом по Отдельному Корпусу жандармов № 20 от 26 февраля 1889 г. унтер-офицеру Иосифу Стефановичу, « в воздаяние продолжительной и во всех отношениях отличной службы» была пожалована золотая медаль для ношения на шее на Андреевской ленте, а в декабре 1890 г. он был уволен в отставку «за преклонностью лент с пенсионом по 100 рублей в год».
     Приказом по ОКЖ № 36 от 9 апреля 1889 г., «во внимание усердной службы писарей Ивана Шумова и Михаила Бигима», объявлена благодарность командира Корпуса и «назначена к празднику Св. Пасхи денежная награда по 2 рубля каждому».
     Приказом по ОКЖ № 38 от 9 апреля 1889 г. объявлено, что «ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР по всеподданнейшему докладу Шефа Жандармов, ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ соизволил пожаловать одновременное денежное пособие адъютанту Кубанского Областного Жандармского Управления корнету Добродееву в размере 156 рублей серебром во внимание отлично-усердной и полезной его службы и недостаточного состояния». 30 августа того же года он был произведен в поручики.
     30 апреля 1891 г. Штаб Корпуса наградил серебряной медалью «За усердие» для ношения на груди на Аннинской ленте за 10-летнюю сверхсрочную службу вахмистров Ивана Гуру, Дмитрия Светличного и Кондратия Штанева, а также унтер-офицеров Георгия Бунина, Алексея Кулеша и Петра Федорченко.
     Приказом по ОКЖ № 57 от 2 июля 1891 г. вахмистру Ивану Гура и унтер-офицеру Ивану Шумову была объявлена благодарность командира Корпуса «за усердную службу и похвальные действия», с назначением «в награду по 25 рублей каждому».
     Приказом по ОКЖ № 32 от 21 сентября 1891 г., «во внимание усердной службы писаря Управления Егора Аникеева», объявлена благодарность командира Корпуса и «назначена к празднику Св. Пасхи денежная награда в размере 3 рубля серебром». И это при том, что приказом по КОЖУ № 62 от 22 июня того же года он был подвергнут аресту на 7 суток «за безнравственное поведение с приводом в ночное время в казарму женщины». Ну, что поделаешь, наверное это болезнь такая у писарей. Помните, при А.А. Самойлове, писарь Банифатий Мациевич ходил в ночные самоволки. Егор Аникеев же только несколько модернизировал процесс…
     Приказом по ОКЖ № 34 от 21 сентября 1891 г. переводчику Меджиду Готагу было пожаловано денежное пособие 100 руб. серебром, «во внимание отлично-усердной и полезной его службы и недостаточного состояния».
     Имели место и курьезы. Так, 22 мая 1890 г. начальник штаба Корпуса «изволил разрешить помощнику начальника Управления в г. Ейске ротмистру Серебренникову носить очки, как при исполнении служебных обязанностей, так и вне оных». Или вот еще. Приказ по ОКЖ от 14 февраля 1891 г.: «В приказе по Военному ведомству от 7 сего февраля за № 40 объявлено о точном и неуклонном исполнении Высочайшего повеления от 10 августа 1865 года относительно распространения на офицерских чинов Высочайше утвержденного 14 июня того же года мнения Государственного Совета о разрешении курить на улицах с соблюдением при этом правил, изложенных в означенном Высочайшем повелении от 10 августа 1865 года и в упоминаемом приказе по Военному ведомству за № 40; нижним же чинам всех наименований курение табаку на улицах безусловно воспрещается». Такая вот была дискриминация.
     В целом же, в рассматриваемый период деятельность КОЖУ носила вялотекущий характер, повседневную рутину. Каких-либо особых волнений, терактов или просто неординарных преступления против властей или порядка управления не было. Отсюда и, скажем так, незаметность, непримечательность фигуры Федора Александровича Черкасова на посту начальника кубанской жандармерии. Так же тихо и незаметно в марте 1892 г. он был назначен на должность начальника Волынского губернского жандармского управления, куда и отбыл, не оставив какого-либо следа (позитивного или негативного) в памяти жителей Екатеринодара и Кубани. Лишь архивные дела смогли оживить ту эпоху – эпоху стабильности, спокойствия и безмятежности.

(Продолжение следует)


Рекомендуем Вам также прочитать другие части этой статьи:

Часть 1, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6

 

20.05.2011

К списку



М. Юрьев, Р. Лысянский, Св. Клочко © 2010-2024 Все права защищены.

Любое воспроизведение/копирование материалов данного сайта без соответствующего разрешения запрещено.Правообладателям

Разработка: log-in.ru